Психоаналитическая школа: изучая свои внутренние секреты. Психоаналитическая школа М

Американский психоаналитик Эрих Фромм считал, что женщине предстоит совершить в жизни два подвига. Первый - выносить и родить ребенка, второй - отпустить его в самостоятельную дорогу. Любая ли мать способна выполнить такое предназначение? Всегда ли для дочери или сына она остается идеалом? Любящей, жертвенной, добродетельной... Многие мои пациенты жалуются на своих родителей. Они рассказывают, какие они странные, как они обижали своих детей, когда те росли. Одна пациентка постоянно писала мне в дневнике: "Не-на-ви-жу!". Это о матери.

Собрать обиды на родителей нетрудно. И мать, и отец - увы, не ангелы. Они обычные смертные, у которых есть свои страсти, желания, склонности. К тому же детские травмы, как показывает психоанализ, во многом определяют жизненную судьбу. Мама актрисы Натальи Гундаревой не хотела признавать первую любовь своей дочери: "Это не тот человек, который тебе нужен!". У актрисы потом были другие мужья, но она никогда не была счастлива в браке. Выходит, мама сама сломала женскую судьбу дочери.

Любой человек соединяет в себе прошлое, настоящее и будущее. Своих родителей, самого себя и своих детей. Новая жизнь зарождается в чреве обычный земной женщины. Другой возможности продлить связь поколений у Господа Бога нет. Христианская религия почерпнула это триединство (т.е. целостность трех слагаемых) из этой сути человека. И сделала это священным, чтобы нам понять единственный закон жизни. Без прошлого нет настоящего. Потому что нет Сына. Без настоящего невозможно будущее, потому что некому будет передать Завет. В религиозной литературе Заветом называют соглашение человека с Богом. Завет - это доброе согласие. А. Б. Карлин пишет в "Литературной газете": "Если река широкая, то мост просто так с берега на берег не перебросишь, надо опоры ставить в воде - "быки". Каждое поколение и есть такой вот "бык", поддерживающий пролеты, которые связывают его с предыдущим поколением и с будущим. Есть такая технология, когда новый пролет строится еще на предыдущей опоре и продвигается к следующей. От своих родителей мы получили исключительно прочный "пролет". Мы стоим на плечах гигантов".

А если его нет, этого Завета? Если родители не сумели показать эту живую связь поколений, близость детей и родителей? Если дети не смогли осознать свое глубинное, святое родство с родителями? Тогда Завет замещается в душе человека сиюсекундным распоряжением. Приказом. Тогда будущему поколению передают не Завет, как надо жить, а правила, как надо выживать. И тогда исчезает преемственность жизни. Остаются люди, которым не надо рисковать, чтобы отстоять Завет для будущих поколений, а нужно просто воспользоваться моментом, чтобы что-то продать, а что-то купить... "Ты неудачница! - гневно кричит сын своей матери. - Ты не смогла обеспечить мою жизнь!" Нахлебник, между прочим, богатырского сложения, сытый и ухоженный.

"Я не могу простить свою маму. Я видела, как она обнималась с посторонним мужчиной. Это был не папа, и я была потрясена. До сих пор не могу ее простить". Но эта пациентка только что рассказывала мне о том, как тайно изменила своему мужу, как была счастлива в этом грехе...

Христианская религия пытается вбить в наше сознание простую истину естественного человеческого бытия - есть прошлое, настоящее и будущее. Они связаны между собой. Простая истина: любовь к родителям обусловлена тем, что они подарили детям жизнь. Перед этим очевидным фактом меркнут все другие подробности существования -детские обиды, странности и даже пороки родителей, трудности самой жизни. Моей пациентке - 25 лет. Она плачет, рассказывая о том, что мама ее предала. Когда девочка было 15 лет, мама взяла и умерла. Оставила бедную крошку одну, обрекла на слезы и горе. Как будто мама ушла из жизни по собственному желанию. Она болела и сама, судя по всему, мучительно страдала от того, что никогда не увидит свою дочь взрослой, с внуками. Русский философ В. С. Соловьев в книге "Оправдание добра" очень много пишет о почитании родителей. Да ведь это одна из универсальных заповедей человечества. Читаешь и думаешь: ну, что так обстоятельно, так дотошно. И так понятно: случится воскресенье, положу цветы на материнскую могилу. Но без нравственной эстафеты нет связи поколений. Нет и Завета.

Ребенок никогда не является простым слепком родительского воспитания. Он очень рано и вполне самостоятельно начинает выбирать жизненные святыни. Если девочка ценит доброту, любовь, жертвенность, она может пронести эти заветы через всю жизнь, порой даже вопреки родительским наставлениям. Наталья Гундарева послушалась маму, но предала свою любовь. Но стоит ли винить маму. Нет, не стоит - у нее были свои резоны. Каждый человек сам отвечает за свои поступки. И в этом связь времен.

Школы современного психоанализа

Что такое современный психоанализ?

«Психоаналитик не должен выражать желание быть англичанином, французом, американцем или немцем прежде, чем желание быть приверженцем психоанализа. Он обязан поставить общие интересы психоанализа превыше национальных интересов».

З. Фрейд, март 1932 года, письмо президентам различных психоаналитических ассоциаций.

Несмотря на то, что, по мнению Фрейда, психоанализ должен был приобрести международный характер, история психоаналитического движения наглядно продемонстрировала, что в зависимости от стран и культур психоанализ смог следовать самым разнообразным направлениям. Создание Фрейдом в 1910 году Международной психоаналитической ассоциации (IPA ) ставило перед собой цель объединить в первую очередь врачей и специалистов не имеющих отношения к медицине, собравшихся заниматься новой дисциплиной, а затем и объединить национальные психоаналитические общества. На заре истории психоанализа Вена, Берлин и Москва были великими столицами, представлявшими это международное психоаналитическое движение. История двадцатого века, пережившего две мировые войны, показала, что этот фундамент может быть поколебленным, но тем не менее, фрейдовское открытие бессознательного и детской сексуальности осталось незыблемым.

На сегодняшний день в мире более ярко представлены три психоаналитических школы: британская школа психоанализа, американская школа психоанализа и французская школа психоанализа.

Британская школа психоанализа.

Основателем и руководителем психоаналитического общества в Великобритании был Эрнст Джонс (1878-1958). В 1901-1905 году он завершает свое образование как психиатр и знакомится с произведением Фрейда «Очерки об истерии» (1895), эта работа Фрейда настолько его захватила, что он самостоятельно изучает немецкий язык и знакомится в 1908 году с З. Фрейдом: а в 1913 году основывает Лондонское психоаналитическое общество. Очень скоро общество превратилось в серьезную научную организацию с немалыми научными амбициями. Это проявилось прежде всего в открытии в 1924 году в Лондоне Института психоанализа, а в 1926 году Лондонской психоаналитической клиники.

В 1922-1926 году в Лондоне становятся известны исследования проведенные в Берлине Мелани Кляйн, а сама она получает приглашение прочитать в Лондоне курс лекций. В 1926 году Джонс уговаривает Кляйн остаться в Лондоне, где она и обосновывается до конца жизни. Прошло немного времени и ее теории в Британском обществе стали доминирующими. В результате чего стали формироваться теории и представления, которые не разделялись многими членами общества. Здесь достаточно будет сказать, что в этот период в Британском обществе изменилось представление о роли либидо. Оно уже не служило пониманию и описанию источников влечений – акцент делался на его детерминирующей функции в рамках объектной ориентации. Это означало, что в клинической работе, гораздо большее значение придавалось объектным отношениям, наблюдаемым в рамках переноса. Такой характерный акцент в теории либидо является специфической особенностью британского психоанализа.

В этот период под влиянием Кляйн особое внимание стали уделять агрессивным и садистическим проявлениям детского развития, в этом то же было отличие Британского общества от других психоаналитических объединений. В самой группе Кляйн сосредоточением теоретических формулировок и клинических разработок все более становилась роль детского садизма и развивающиеся для него его нейтрализации защитных механизмов. Эта ориентация оказала определенное влияние на дальнейшее развитие Британского психоаналитического общества.

На исходе 30 – х годов Британию захлестнул поток психоаналитиков, бежавших с континента. Кульминацией этому стад подготовленный Джонсом и другими членами общества (в первую очередь Марией Бонапарт) переезд Фрейда. В 1938 году он перебрался в Англию вместе со своей семьей и ближайшими друзьями. Вначале это событие не оказало непосредственного влияния на Британское психоаналитическое общество, поскольку все заслонила разразившаяся Вторая мировая война.

Основной конфликт сводился к тому, что еще до того как Венская группа переехала в Англию, многие члены Британского общества поддерживали воззрения Мелани Кляйн. Оставшись в Лондоне члены Венской группы, среди в них и дочь Фрейда, Анна Фрейд с представлениями Мелани Кляйн не согласились. Однако они сочли возможным объединить отстаиваемые Мелани Кляйн идеи о детском развитии и роли уже проявляющегося во младенческом возрасте направленного на объект садизма с классической теорией психоанализа. Другие психоаналитики из считал новоприбывших, например Микаэль Балинт, не принимали полностью позицию венской школы, но не могли присоединиться и к школе Мелани Кляйн.

В конечном счете это противостояние вылилось в ряд дискуссий. Противостояние отличалось крайней остротой, при этом обе стороны пытались отыскать в работах Фрейда аргументы и обоснования в пользу своих взглядов. Прежде всего спорт шел о возрасте возникновения Эдипового комплекса, о происхождении Сверх-Я и о роли влечений к смерти. Эти проблемы от части вызывают дискуссии по сей день. Тем не менее общество не распалось, поскольку удалось прийти к соглашению о том, что каждый молодой психоаналитик для продолжения своего образования должен был входить в ту или иную группу. С тех пор Британское психоаналитическое сообщество состоит из трех подгрупп. Первую обычно называют группой Кляйн, или группой А. Она включает психоаналитиков которые были подготовлены сторонниками Кляйн и проходили у них анализ.

Венская группа образовавшаяся вокруг Анны Фрейд и появившаяся на британской сцене последней, получила название «группа Б», иногда ее просто называют «фрейдовской группой».

Каждая из групп разработала специфические формы обучения. Группа Кляйн распространила свое влияние прежде всего на Южную Америку и особенно на Аргентину. Группа Б с анной Фрейд внесла наиболее существенный вклад в дальнейшее развитие психоаналитической теории.

Другая линия развития восходит к независимой группе, одним из самых известных представителей которой стал Д.В. Винниктотт. Он разработал собственные продуктивные концепции, касающиеся ранних отношений между матерью и ребенком, а так же теорию регрессивного переноса.

(В статье использован материал из работы: Кристофера Дейра «Психоанализ в Великобритании». В кн. Энциклопедия глубинной психологии. Т.2. М.,2001. С. 550-557).

Американская школа психоанализа

Ни в одной другой стране психоанализ не был принят столь рано и столь благожелательно и нигде он не приобрел такую популярность, как в США. Уже в период перед Первой мировой войной психоанализ в рамках так называемого «психотерапевтического движения» был признан и пропагандировался медиками. Психоанализ Фрейда, вернее его американизированная версия, изучался на медицинских факультетах и нашел практическое применение в клиниках.

После Первой мировой войн, в «ревущие двадцатые», в разговорах очень часто можно было услышать психоаналитические термины, такие как «сопротивление», «фиксация» и «Эдипов комплекс». Психоанализ вошёл в моду, в больших городах десятки «диких» психоаналитиков открывали частную практику.

В то же время всерьез интересовавшиеся психоанализом американские врачи устанавливали первые контакты с представителями европейского психоаналитического движения. Они ездили в Вену и Берлин, что бы пройти там учебный анализ и получить образование в уже созданы институтах. Очевидная угроза перехода психоаналитической деятельности в руки аналитиков не имевших медицинского образования, побудила американских психоаналитиков запретить доступ к получению психоаналитического образования для немедиков. По вопросу о том, имеют ли право немедики проводить психоанализ, велись бурные дискуссии с европейскими психоаналитиками.

В начале 30-х годов в США были основаны первые учебные психоаналитические институты. Психоаналитические объединения создали в 1932 году федерацию, получившую название «Американская Психоаналитическая Ассоциация» (АПА). В 1933 году началась эмиграция немецкоговорящих психоаналитиков. Эмиграция преследовавшихся в Австрии, Германии, Венгрии еврейских психоаналитиков усилила американский психоанализ, но породило множество внутренних проблем. В конце 30-х годов центр психоаналитического движения из Вены и Берлина переместился в США. В 1938 год американские психоаналитики провозгласили «декларацию независимости». Это означало, что они не желали больше официально подчиняться европейскому психоанализу и его органу – Международной психоаналитической ассоциации.

В 1942 году американский психоанализ впервые столкнулся с первыми диссидентскими движениями в своей среде, а в 1946 году окончательно оформился в виде автономного национального психоаналитического объединения.

После второй мировой войны Международная психоаналитическая ассоциация примирилось с самостоятельностью Американской психоаналитической ассоциации. АПА превратилась в крупнейшее из национальных психоаналитических объединений. Число ее членов непрерывно возрастало вплоть до 1960 года. После этого рост АПА остановился, и американский психоанализ столкнулся с серьезными трудностями. Он подвергся критики с разных сторон, популярность его резко пошла на убыль. Этот кризис, похоже, не продолен и поныне.

Мне хотелось бы кратко рассмотреть наиболее интересные моменты в истории становления американского психоанализа.

Американскую версию фрейдовского психоанализа, доминировавшую до 1920 года и вызывавшую немало удивления у европейцев, следует понимать на фоне так называемого «прогрессивного движения», возникшего на рубеже веков и продолжавшегося до Первой мировой войны.

Американскую версию фрейдовского психоанализа, доминировавшую до 20-х годов и вызывавшую немало недоумений у европейских психоаналитиков, следует понимать на фоне так называемого «прогрессивного движения», возникшего на рубеже веков и продолжавшегося до Первой мировой войны

«Прогрессивное движение» создавалось совместными усилиями многих политиков, журналистов, писателей, социологов, врачей и тд. В период стремительной индустриализации и экономического подъема «прогрессисты» говорили об упадке американской морали. Они боролись против коррупции и злоупотребления властью в большом бизнесе и в политике, информировали общественность об «истинном облике» Америки, о нищете в крупных городах и индустриальных районах, они апеллировали к законодательству, демократическому сознанию и чувству ответственности каждого гражданина, надеясь возвратить утраченные этические ценности путем «самосовершенствования» и социальных и экономических преобразований.

В медицине примерно с 1904 года «прогрессивное движение» приняло формы «движения за социальную гигиену» и «психотерапевтического движения».

«Движение за социальную гигиену» возникло тогда, когда стало ясно, что в США широко распространены половые заболевания. Общество надеялось справиться с ними путем сексуального воспитания детей и призывами к соблюдению морали в повседневной жизни.

«Психотерапевтическое движение», с одной стороны, зарождалось как реакция на классическую неврологию и психиатрию, с другой стороны, оно рассматривалось как часть прогрессивного движения. Психотерапевты восстали против догм о наследственности и вырождении и против крепелиновской «классификации маний». Основное внимание стало уделяться адаптивным способностям индивида, и уже с начала века - сперва без влияния Фрейда - специалисты стали искать причины психотических и невротических расстройств в самой жизни, в ее событиях, окружающей среде, воспитании и разрабатывать соответствующие методы психотерапии.

Опираясь на работы французского психиатра Бернгейма, Борис Сидис развивал суггестивную терапию; Адольф Мейер, один из основателей «динамической психиатрии», создавал «психобиологию»; Мортон Принс говорил о «re-education» (перевоспитании). Очень популярной была также «терапия через убеждение» швейцарского психиатра Дюбуа. Меньший интерес вызвал в США гипноз, прежде всего потому, что многие пациенты, как вскоре выяснилось, гипнозу не поддаются.

Ведущие психотерапевты, такие, как Патнем, Принс, Мейер, Хох и Уайт, сделали в 1905 году выбор в пользу Фрейда и психоанализа. Психоанализ был включен в «прогрессивную медицину» и подавался как средство морального отрезвления и перевоспитания. Все надеялись, что психоанализ, как и другие формы психотерапии, позволит преодолеть возрастающую асоциальность, аморальность и дегуманизацию общества и даст отправные точки для реформ воспитания, социальной работы, уголовного права и т.д.

Также и «психоаналитики» или, вернее, врачи, примыкавшие к психоаналитическим объединениям, способствовали специфически американской интерпретации психоанализа. В своих научно-популярных публикациях, преследовавших дидактические цели, они подчеркивали социально-политическое и этическое значение психоанализа, которое не имел в виду Фрейд и с которым он вряд ли мог согласиться.

Психоанализ был упрощен и «обезврежен». Прагматически ориентированные врачи не испытывали особого интереса к психоаналитической теории, которую Фрейд к тому же постоянно пересматривал. Проникшись оптимизмом «прогрессивной медицины», многие полагали, будто суть психоаналитической теории и терапии заключается в том, чтобы преобразовать инфантильные, аморальные и эгоистические импульсы (последние были в США особенно распространены) в социально ценные, возвышенные, моральные и альтруистические тенденции посредством сублимации и осуждения. Влечения должны быть укрощены с помощью психоанализа, а результатом этого должно стать благопристойное и демократичное поведение, которое делает излишним регуляцию совместной жизни людей авторитарными мерами.

Повсеместно подчеркивалась социализирующая функция эдипова комплекса. Признавая фрейдовскую концепцию «принципа реальности», ее понимали в смысле социального конформизма и социальной полезности. Все истории болезни имели хэппи-энд с пробудившейся и служащей всеобщему благу способностью к сублимации и адаптации. В популярных изложениях тема сексуальности либо вообще не затрагивалась, либо не заострялась.

И только разочаровавшись в «прогрессивном движении» после Первой мировой войны, когда американские врачи стали обучаться в Берлине и Вене, психоаналитики фрейдовской и американской версий анализа пошли на сближение.

На рубеже веков Фрейд был известен в США прежде всего как невролог. Те его работы, которые положили начало психоанализу, вплоть до 1905 года не обращали на себя внимания, коренные американцы, которые не видели никаких причин проявлять лояльность по отношению к Фрейду, не понимали европейскую «клановость», почитание Мастера и, наоборот, гордились тем, что не чувствовали себя связанными ни с какой школой и ни с каким авторитетом. Эта позиция, присущая большинству первых американских психоаналитиков, позднее привела к разногласиям среди американских аналитиков, а также между американскими и европейскими психоаналитическими объединениями.

1911-1917 годы явились периодом закрепления психоанализа в медицине. Психоаналитики, занимавшие левый фланг в Американской медицинской ассоциации и ощущавшие свою принадлежность к «прогрессивному движению», начали разрабатывать специфически американскую версию фрейдовского психоанализа. На первый план выходили «безвредные» и «оптимистические», совпадающие с задачами прогрессивного движения аспекты психоанализа. И наоборот, отрицалась возможность «навязчивого повторения», лежащего в основе переноса, идея «отцеубийства» (из «Тотема и табу») и игнорировались высказывания Фрейда по поводу садизмаи преобразовании любви в ненависть.

«Пессимистическое» представление Фрейда о культуре также подправили: социальные реформы или изменение индивидов с помощью психоаналитической терапии приведут к тому, что желания индивида совпадут с нормами общества.

В популярных изложениях, которыми занимались все психоаналитики, тема сексуальности либо совсем опускалась, либо утрачивала остроту.

Психоаналитики не подвергались «поруганию» ни в профессиональных кругах, ни в общественном мнении. Наблюдались серьезные разногласия, но психоаналитики могли работать без помех под руководством начальников, не являвшихся сторонниками психоанализа, и заниматься лечением пациентов, которых направляли к ним их коллеги-непсихоаналитики.

Психоаналитическая терапия проводилась действительно неортодоксально. Американские врачи не приняли основные условия аналитической ситуации, которые были известны уже в 1915 году: кушетка, ежедневные оплачиваемые часы, «аналитическая позиция». Американские психоаналитики проводили терапию гораздо активнее, поощряя модифицированные формы лечения. Это связно также и с тем, что они, работая в клиниках, имели дело с иными пациентами, нежели их европейские коллеги, то есть в основном с психотическими больными.

Поэтому терапевтический пессимизм Фрейда в отношении психозов тоже ошеломлял их, особенно в той форме в какой Фрейд сформулировал его во «Введении в нарциссизм» (1914). Американским психоаналитикам было также трудно уследить за важнейшими переменами и совершенствованиями психоаналитической теории и практики, о которых шла речь у Фрейда в статье о нарциссизме и в метапсихоло-гических трудах 1915 года. Сообщения о деятельности, публиковавшиеся американскими психоаналитиками в европейских журналах, позволяли понять, что они не поспевали за изменениями теории и методологии.

Поскольку в США не было собственных учеников Фрейда, много надежд возлагалось на переписку, на периодические визиты и международные психоаналитические конгрессы, которые проходили каждые два года.

Американские психоаналитики испытывали особые трудности еще и потому, что не видели возможности подвергнуться учебному анализу.

Разногласия внутри американского психоанализа возникли также из-за «отступничества» Адлера и Юнга.

Таким образом, психоанализ утвердился в США, но при этом существенно отдалился от европейского психоанализа Фрейда. С 1915 года контакты между Европой и Америкой становились все реже и полностью прекратились в 1917 году, когда США вступили в Первую мировую войну.

Если в Европе психоанализ после Первой мировой войны по-прежнему наталкивался на явную враждебность, то в США 1920-1930 годы он пользовался такой популярностью, какой ему никогда уже не удавалось достичь после. Психоанализ вошел в моду.

До Первой мировой войны психоанализ пропагандировался в основном «прогрессивным движением». Первая мировая война положила конец «прогрессивному движению», а вместе с ним и движению психотерапевтическому. Все устали от выспренных, идеалистических, морализаторских призывов, испытывали разочарование и досаду. Интеллектуалы в больших городах, представители «ревущих двадцатых», оглядывались на «прогрессивное движение» как на последнюю попытку консерваторов. О его задачах они отзывались цинично, поскольку для них политика и история сделались «надувательством», пустой болтовней. И наоборот, традиционалисты-реставраторы, связанные с Америкой деревень и маленьких городов, считали «прогрессивное движение» слишком «передовым». После Первой мировой войны психоанализ приобрел новые функции. До войны он служил «самосовершенствованию» и «социальному совершенствованию», теперь же в руках нового поколения интеллектуальной богемы он стал инструментом «самооправдания», «игрушкой богатых и интеллектуалов, предметом постоянных дискуссий в кафе и в салонах» (Hoffmann 1959, 59).

Психоанализ воспринимали как обещание индивидуального освобождения от принуждений и табу общества. Процветал антипуританизм, который апеллировал к Фрейду. Повсюду распространялись концепции «скрытого Я» и «креативности»: ядро личности состоит-де из нарциссических, эгоистических, властолюбивых, аморальных и иррациональных тенденций. Их отреагирование и изживание считалось путем к счастью и здоровью.

Все ринулись в психоанализ. И психоаналитики, сделались завсегдатаями известного салона Мэйбл Додж Стерн, где собирались лучшие умы общества. Широкая общественность с жадностью прислушивалась к новостям богемы, и ее реакция на психоанализ показалась бы Фрейду крайне неожиданной - это был восторг! Одни лишь традиционалисты отвергали психоанализ, поскольку «во имя науки» он обращается к аморальности, враждебности по отношению к религии и культуре.

Газеты печатали подробные беседы с психоаналитиками (Адлером, Бриллом, Вит-тельсом, Ференци, Фрейдом и т.д.), а также отчеты пациентов о своей терапии. Репортеры устремились в Вену, умоляя «гения» сказать им хоть пару слов. Появились журналы новою типа, наподобие «True Story Magazines», предназначенные для публикации интимных анонимных исповедей. Голливуд дважды обращался к Фрейду с предложением снять фильм о психоанализе, «отредактированный профессором Фрейдом и излагающий основы его учения» (Hoffman 1959, 68). Телеграмма с отказом Фрейда от предложения фирмы «Голдвин» стала «сенсацией». Газета «Chicago Tribune» в 1924 году предложила Фрейду любой гонорар плюс оплату расходов на специально зафрахтованное судно, с тем чтобы он прибыл в Чикаго, провел анализ двух молодых людей, обвиненных в убийстве, и доказал их невиновность.

Книжный рынок был наводнен вторичной литературой по психоанализу. В одном магазине Нью-Йорка удалось насчитать свыше двухсот книг по этой теме. В 1920-1921 годах было продано почти 12 ООО экземпляров «Лекций по введению в психоанализ» Фрейда (1916/1917).

Сам Фрейд ввиду тяжелого экономического положения после войны планировал в 1920 году написать общедоступную статью для американского журнала. Он обратился к своему племяннику Эдуарду Бернайсу, проживавшему в Америке, и предложил заголовок: «Не используйте психоанализ в полемике». Бернайс завязал переговоры с «Cosmopolitan Magazine». Журнал предложил Фрейду тысячу долларов за какую-нибудь интересную для читательской аудитории тему вроде: «Психологическое положение женщины в доме», «Психологическое положение супруга в доме» и т.д. Фрейд воспринял то ли это конкретное предложение, то ли сам факт, что ему можно указывать тему, как оскорбление и наотрез отказался.

Популяризация психоанализа распространялась и на психоаналитическую терапию. В Нью-Йорке к 1920 году насчитывалось около пятисот «психоаналитиков», не имевших образования, и два неофициальных института.

В 30-е годы интерес широкой общественности к психоанализу начал убывать. Мировой экономический кризис, начавшийся с биржевого краха 1929 года, уже не оставлял места для индивидуалистических «поисков души».

Период до Второй мировой войны прошел под лозунгом «социального контроля». Беспрецедентный экономический и структурный кризис был встречен всеобъемлющей законодательной и реформаторской деятельностью. Психоанализ не мог чем-либо помочь разрешению неотложных проблем. Вначале его пытались связать с марксизмом в надежде, что он поможет вскрыть и устранить проблемы капиталистического общества (см. статью Э. Федерна). Вместе с тем на сцене уже появился бихевиоризм, более пригодный для выполнения задач социального контроля.

Постепенно психоанализ исчез из поля зрения общественности. Однако до Второй мировой войны он успел войти в психологию (клиническую психологию, психологию личности, психологию мотивации, психологию развития, социальную психологию и т.д.), а также в социологию и антропологию (Кули, Мид, Бенедикт, Кардинер, Парсонс и т.д.). Фрейд, например, был причислен ведущим историком психологии Борингом (Boring 1950) к четырем «величайшим фигурам» американской психологии. Однако признание психоанализа социальными науками все же не оказало решающего влияния на дальнейшее развитие самого психоанализа, поскольку в США психоаналитическое образование по-прежнему оставалось недоступным для лиц, не имевших медицинской подготовки.

В период между 1919 и 1932 годами американские психоаналитики под руководством Брилла, Оберндорфа, Уайта, Джеллиффа и Кориата полемизировали с европейскими коллегами. С одной стороны, американские психоаналитики искали сближения, основательно изучали теорию и технику Фрейда, стараясь преодолеть свое научное отставание, причем новые работы Фрейда («По ту сторону принципа удовольствия», 1920; «Я и Оно», 1923; «Торможение, симптом и страх», 1926 и др.) вызывали ожесточенные споры. С другой стороны, американцы дистанцировались от европейского психоанализа в вопросах профессиональной организации. Американские психоаналитики отвергали неврачебный психоанализ, полагая, что только медики вправе и в состоянии осуществлять психоаналитическую терапию. Еще одним источником разногласий стали заметные и уже с давних пор проявлявшиеся тенденции американского психоанализа к независимости. Американские психоаналитики не желали видеть свое объединение «сателлитом» европейской науки и воспринимали фрейдовский клан со смешанными чувствами.

Примерно к 1930 году американские психоаналитики начали находить общий язык с европейским психоанализом. Однако и в 1930 году Фрейд был по-прежнему недоволен своими американскими коллегами. Он написал удивительно недружелюбную сопроводительную статью к сводному тому «Mйdical Review of Reviews», посвященному психоанализу. Его рассуждения касались не только американской психиатрии, но и американского психоанализа: «Я часто слышу, что психоанализ весьма популярен в США и что там он не наталкивается на столь упорное сопротивление, как в Европе. Однако моя радость по этому поводу омрачена многими обстоятельствами... Хотя Америка располагает многими умелыми аналитиками и по меньшей мере одним авторитетом в лице доктора А. А. Брилла, вклад этой далекой страны в нашу науку остается скудным и содержит мало нового. Психиатры и неврологи часто прибегают к психоанализу как к терапевтическому методу, но, как правило, выказывают мало интереса к научной проблематике и культурной значимости психоанализа. Американские авторы и врачи нередко обнаруживают неудовлетворительное знакомство с психоанализом. Иногда оказывается, что им известны лишь имена и некоторые понятия, но это, однако, отнюдь не мешает им с уверенностью высказывать свое мнение... В других случаях они создают мешанину из психоанализа и прочих теорий и выдают за доказательство своей широты то, что на самом деле свидетельствует лишь о недостатке здравого смысла».

Ощущавшийся в кругах американских психоаналитиков недостаток образования побудил в 1920 году некоторых из них обратиться к Фрейду с просьбой приехать на полгода в Нью-Йорк с тем, чтобы прочитать курс и провести несколько сеансов психоанализа. Ему гарантировали гонорар в 10 000 долларов. Фрейд телеграфировал в ответ: «Не устраивает». Тогда (с 1919-1920 годов) американские врачи начали приезжать в Берлин и в Вену. Они принимали участие в лекциях и семинарах, предназначенных для «кандидатов». В 1920 году в Берлине открылся первый учебный институт, поликлиника под руководством Эйтингона. В Вене в 1922 году была создана амбулатория во главе с Хичманном. Тем временем у Фрейда проходили анализ десять американских кандидатов (в том числе Оберндорф, А. Штерн, Фринк, М. Мейер, Блумгарт, Полон, Кардинер).

Психоанализ, практиковавшийся в Вене, произвел на американцев большое впечатление. Многие из них уже много лет занимались «психоанализом» и не могли принять авторитарность Фрейда. С другой стороны, они убедились в ценности планомерного образования. Как сообщает Оберндорф, очевидным результатом учебного анализа стало то, что по возвращении в США все врачи обзавелись кушетками.

Первый шаг к стандартизации и улучшению образования был сделан в 1923 году в Нью-Йорке. Появление книги Фрейда «Я и Оно» (1923) едва не привело к расколу среди американских психоаналитиков. Молодые члены Нью-Йоркского общества, получившие образование в Европе, упрекали старших в том, что те уже не способны уследить за развитием теории Фрейда. Отныне нельзя уже было ограничиваться «старой» теорией либидо, необходимо было усвоить новое понятие Я и структурную теорию, а таюке вытекавшие из них изменения психоаналитической техники.

В 1938 году Международное психоаналитическое объединение восприняло декларацию о независимости американских психоаналитиков обескураженно. На первом послевоенном конгрессе в Цюрихе (1949) Международное психоаналитическое объединение (теперь уже Международная психоаналитическая ассоциация (МРI)) смирилось с изменившейся ситуацией и автономией АПА .

Общим названием постфрейдианского американского психоанализа является «психология Я», которая после Второй мировой войны постепенно идентифицировалась с «основным течением» психоанализа, разрабатываемого в АПА . Психология Я - это общее обозначение самых разных направлений: к психологии Я, с одной стороны, относятся сторонники Гартманна и Рапапорта - представители «ориентированной на теорию» психологии Я, с другой стороны, «клиницисты».

Особое положение по отношению к психологии Я занимает Эриксон. Он не излагает свои идеи в понятиях общей теории психоанализа и метапсихологии и не связывает их с представлениями клинической психологии Я. Эриксон отмежевался от биологической концептуализации функций Я, понятий реальности и адаптации гартманновской психологии Я и, по мнению иных классических аналитиков, является чуть ли не «диссидентом».

Психология Я, разработанная Гартманном и Рапапортом, отличалась от «психологии Оно» и «психологии влечений» тем, что придавала Я и реальности большее значение в психическом развитии и детерминации поведения. В ней рассматривались детерминанты поведения, далекие или свободные от влечений, и подчеркивалось, что психические процессы наряду с функцией защиты могут иметь также функции контроля или адаптации. Тем самым психология Я противостояла редукционизму, сводившему все к влечениям, а также односторонней интерпретации поведения в терминах защиты.

Новые клинические подходы к развитию Я, идентичности, идентификаций, Я-идеала и т.д., возникшие во многом под влиянием идей Гартманна, изменили представление о классических неврозах (истерии, неврозе навязчивости, фобиях, депрессии), женской сексуальности 26 , латентном и подростковом периоде, а также понятия отыгрывания, регрессии, переноса, контрпереноса и сопротивления. В многочисленных публикациях картины болезни, фазы развития и т.д., описывавшиеся прежде с позиций психологии влечений, стали рассматриваться теперь в аспекте психологии Я.

Клиническая теория с появлением психологии Я стала опираться на новые источники информации - на наблюдение за детьми и детскую терапию. Они служили средством корректировки реконструктивно формулируемых гипотез о психическом развитии.

(В статье использован материал из работы: Ульрике Май «Психоанализ в США». В кн. Энциклопедия глубинной психологии. Т.2. М.,2001. С. 491-535).

Французская школа психоанализа .

Во Франции психоанализ зародился в 1926 году одновременно с учереждением Парижского психоаналитического общества, за которым последовало образование в 1927 году « Revue Francaise de Psychanalyse » - «Французского психоаналитического журнала», который в наши дни представляет одно из самых значительных психоаналитических изданий. В те времена, не смотря на то, что в Парижское психоаналитическое общество входили лишь отдельные психиатры, и очень узкий круг лиц не связанных непосредственным образом с медициной, например, известная принцесса, супруга Георгия Греческого: урожденная Мари Бонапарт, общество быстро развивалось благодаря плодотворной деятельности психоаналитиков, имена которых стали известны сразу после второй мировой войны, а именно - Жаку Лакану (1901-1981), Саше Найту (1901-1977), Даниелю Лагашу (1903-1972). Очень скоро Жак Лакан заставил считаться со своей отнюдь не конформистской личностью, которая заинтриговала, соблазняла и волновала тогдашних коллег. Хотя в определенные моменты широкая известность Жака Лакана приводила к тому, что многие ассоциировали психоанализ во Франции с его теориями, было бы совершенно не верно отождествлять французский психоанализ с работами этого исследователя.

В 1953 году уход Жана Лакана и Даниэля Лагаша из членов Парижского психоаналитического общества побудили последовать их примеру многих коллег и оказали сильное влияние на дальнейшее развитие психоаналитической мысли. Вышедшие из Парижского психоаналитического общества психоаналитики объединяются сначала во Французское психоаналитическое общество, в котором два течения (Лакан и Лагаш) впоследствии стали противостоять друг-другу. В частности, они придерживались разных мнений относительно подготовки психоаналитиков и условий признания Французской психоаналитической ассоциации, позднее вошедшей в состав Международной психоаналитической ассоциации (МПА). Жан Лакан принял решение создать свое собственное общество – Фрейдовскую школу, которая так не когда и не была признана МПА из-за существовавших в ней условий практики подготовки специалистов.

Французские психоаналитики внесли в мировой психоанализ много оригинальных идей, которые помогают лучше понять состояние пациента. Одной из таких идей является идея «Ребенка дня и Ребенка ночи ». Это концепция разработанная Денизом Брауншвейгом и Мишелем Фэном (1975) внесли существенное понимание в концепцию понимания матери и ребенка. В своей книге «Ночь, день» они утверждают, что для полноценного развития ребенка важна пара жена-муж в которой существуют полноценные любовные отношения друг с другом. Если такого не происходит и между родителями нет полноценных любовных отношений, а они наоборот очень конфликты, то мать рискует бессознательно использовать ребенка как сексуальный и нарциссический объект для самой себя. Тогда ребенок становится «ребенком ночи».

Если мать хочет что бы ребенок развивался полноценно, она должна следовать его желаниям, а не он должен удовлетворять ее сексуальные потребности. Для того что бы делать это она должна любить и быть любимой, то есть быть в достаточно удовлетворяющих ее сексуальных отношениях с отцом ребенка. Присутствие отца – мужа дает возможность быть матерью для своего ребенка, инвестируя в него как в «ребенка дня».

Мишель Фэн рассматривает чередование дня и ночи как ритм присутствия и отсутствия матери для ребенка. Днем – с ним, а ночью - с отцом ребенка. Повторение дня и ночи происходит с одновременным постепенным образованием эдиповой структуры. Он вводит понятие «цензура любовницы» - дезинвестирование матерью своего ребенка: она укладывает его спать и снова становится сексуальной женщиной для своего мужа, что поддерживает у ребенка реальную или воображаемую конструкцию родительской эротической пары, что служит, по Фэну основным этапом индивидуализации младенца.

«Цензура любовницы» позволяет открыть аутоэротизм (благополучный и не деструктивный, если он следует после первичной нарциссической фазы, в которой мать оказывается в достаточной мере удовлетворяющей) и может послужить введением к любой фантазматической жизни.

Для матери инвестирующей в «ребенка ночи», мальчик или девочка становятся бессознательной заменой мужчины – отца как объекта сексуального желания.

Другая интересная концепция используемая во французской психоаналитической школе - это метафора зеркала, которая была предложена Зигмундом Фрейдом. Зеркало - позиция психоаналитика в отношении пациента - не должна быть холодным и отдаленным, Пара пациент-аналитик некоторым образом напоминает конфликт Медузы и Персея. Персей смог избежать превращение в камень благодаря тому, что не смотрел на нее прямо, а только на ее отражение в своем щите, который был зеркалом. Смотря как бы на ее психическую репрезентацию, он смог победить. В этом открывается важным смысл психоаналитической метафоры зеркала для позиции аналитика – принятие во внимание мира репрезентации. Это не прямые и не посредственные восприятия, которые могут быть вторгающимися и причиняющими боль обеим сторонам. Психоаналитик должен быть способным использовать «щит Персея», принимать аффективные проекции пациента без чувства нарциссической раны и быть в состоянии продолжать взаимоотношения, что бы способствовать трансформации аффектов пациента, их связыванию по средствам собственных психологических репрезентаций и передаче последних пациенту в виде интерпретаций.

И последнее, что бы мне хотелось рассмотреть в обзоре французской психоаналитической школы – это концепция психологической химеры Мишеля де М ’ Юзана.

Химера является смесью обоих участников, пациента и психоаналитика, - продуктом, полностью не принадлежащим ни одному, ни другому. Химера создается психоаналитиком во время сеанса по средством «парадоксального способа функционирования», когда он становится периферией сознания пациента. По меткому выражению Жерара Бель, «химера создается в зонах тени, где идентичность ревниво не охраняется. Это место слипания».

Психоаналитик Бернард Шерве описывает, как переживаемый пациентом прошлый опыт обновляется в аналитической ситуации, если и сам анализируемый и его аналитик начинают чувствовать колебания своих Я – колебания идентичности, сопровождаемые странным беспокойством; более или менее легкую деперсонализацию; иногда переживать еще более примитивные состояния, когда ребенок мог чувствовать себя как часть Другого. Аналитик во время сеансов стремиться исследовать аспекты психической реальности пациента: сексуальную, нарциссическую, Я-идентичность. Однако, согласно де М ’ Юзану, встретить их, узнать и вступить с ними во взаимодействие для аналитика становится возможным при условии, если он позволит себе самому войти в симметричное колебание идентичности, вплоть до состояния инфантильной растерянности, близкой к травматической ситуации, а следовательно и к опасности.

Точное место для аналитика в этом случае – место слушателя у «уст бессознательного». Психоанализ осуществляется тогда от сказанного к услышанному в идентификационном соединении, смешении. Как остроумно заметил Мишель Неро, аналитику пятят за то, что он отказывается от своих мыслей и воспринимает ассоциации другого человека.

Де М ’ Юзан описывает, как два психических аппарата (пациента и аналитика), стремящиеся создать нечто целостное, создают некую разновидность неореализма, чудовища химеры, оживленной особыми процессами, происходящими в парадоксальной системе. Их голоса и речь постепенно сливаются и превращаются в нечто единое, понятное только изнутри этой химеры, - одна голова и два разных тела.

Символическая школа

Символические теории мифологии, развившиеся в ХХ в., представленные прежде трудами Э. Кассирера, а также С. Лангера, М. Урбана, Е. Каунта. Э. Кассирера, в которых они рассматривают мифологию, язык и искусство как автономные символические формы культуры. Такой методологический подход предусматривает проведение научных изысканий с учетом параллелизма различных культурных пластов, каждый из которых является самодостаточной системой и не может быть редуцированным к любому другому. Поэтому, мифологию предлагается понимать как самостоятельный феномен, который не сводится ни к языку, ни к индивидуальному или коллективному творчеству. Э. Кассирер, как и Л. Леви-Брюль, обращает внимание на логику архаического мышления, в частности, замену причинности сходством или соседством, близостью понятий. Поэтому причинно-следственная цепь приобретает характер конкретных материальных метаморфоз, оставаясь при этом символической. Имеет свою специфику и связь между восприятием и его рациональной обработкой в мифологическом мире. Исследователь отмечает и бинарность мифологического мышления: мир структурируется вокруг пар противоположностей. Законы универсума отражены в мифологии как циклическая игра священного и профанного, между которыми также нет четких границ: смерть подобна сну, а рождение? возвращению умершего. Вместо противопоставления бытия и небытия мифологическое сознание рассматривает их как две взаимодополняющие составляющие одного целого? жизненного цикла тотема, индивида или сообщества. А поскольку в мифологии вместо противопоставления части целому существует их отождествление, то индивид, тотем или сообщество на символическом уровне является одним и тем же объектом-субъектом всех мифологических метаморфоз.

Чрезвычайно важным аспектом взглядов Э. Кассирера является идея о том, что мифологическая фантазия может родить мифологический мир только в том случае, если она питается эмоциями, а потому миф оформляется как «плод эмоций», он зависит от силы аффектов, которые действуют на первоначальную сознание, которая пока не различает внешнего и внутреннего планов сознания, иллюзии и подлинности. При этом «речь и миф родственны между собой. На ранних стадиях развития человеческой культуры они связаны настолько тесно, их взаимосвязь так очевидена, что невозможно отделить их друг от друга".

Психоаналитическая школа

Исследование мифологии, проведенные в контексте глубинной психологии ХХ в., представлены трудами З. Фрейда, К. Юнга, А. Ранка, Д. Кэмпбелла, М. Элиаде и др. В своей известной работе «Тотем и табу» З. Фрейд высказывает мнение, что мифы являются иллюстрациями глубинных психологических явлений. Его учение трактует первобытного человека как невротика, первобытные обряды как массовые неврозы и подводит к выводу о возникновении морали и религии из так называемого «комплекса Эдипа» (когда сын из ревности убивает отца и завладевает матерью, но потом раскаивается и начинает уважать умершего отца как сверхъестественное существо, перед которым человек виноват). Более поздние исследования неврозов и психозов позволили расширить «мифологические палитру», с помощью которой можно метафорически описать и понять глубинные переживания человека и законы функционирования социума. Так, К. Юнг описал и дал свой вариант психологического толкования архетипических образов Божественного Младенца, Божественной Девушки, Великой Матери, а также комплексы, соответствующие различным структурам личности (Самость, Персона, Тень, Анима, Анимус). В целом тенденция к расшифровке, «перевода» мифологических образов на язык психологических законов, реальных глубинных переживаний человека присуща представителям глубинно-психологической школы, что связано с практическим измерением глубинной психологии? психотерапией, психоаналитическими культурологическими исследования.

Школа структурной антропологии

Еще одним признанным подходом к исследованию мифологии стал структурализм, представлен трудами К. Леви-Стросса, Ж. Лакана, Р. Барта и др. К. Леви-Стросс, изучая процессы коммуникации в современном и архаичном обществах, отмечает, что они невозможны без знаковой системы. Магическое, мифологическое мышление также функционирует посредством знаков, но имеет определенную особенность, которую исследователь называет «бриколаж». Последний означает создание любых проектов из случайных, специально не приспособленных материалов. Чтобы воспользоваться ими в процессе бриколажа, надо проигнорировать их первоначальное значение и найти совершенно новую функциональную нагрузку, порой очень неожиданную, совершенно далекую от первично задуманного им. Бриколаж подобен строительству дома на свалке, когда в качестве материалов могут использоваться любые найденные предметы, их обломки, части, первично предназначены для других целей. «Мифология? это интеллектуальный бриколаж, который может иметь блестящие и непредсказуемые предметы». Сравнивая архаические мышления, К. Леви-Стросс пишет: «мифологическое мышление, как бриколер. Производит структуры, упорядочивая события, или даже остатки событий, тогда как наука в процессе своего самообоснования и благодаря структурам, которые она постоянно производит, то есть благодаря своим гипотезам и теориям, создает собственные средства и результаты в форме событий». Одной из разновидностей структур, которые воспроизводит мифология из «подручного материала» является, например, бинарные оппозиции вроде «верх/низ», «сакральное/профанное», «природа/культура».

Как видно из вышеприведенного обзора подходов к пониманию природы, внутренней структуры, функционирования мифологии, научные взгляды создают целую палитру концептуальных систем, посредством которых можно тем или иным способом приблизиться к толкованию мифологии.

Без преувеличения можно сказать, что австрийский психолог и психиатр Зигмунд Фрейд (1856-1939) является одним из тех ученых, кто во многом повлиял на все дальнейшее развитие современной психологии.

Ни одно психологическое направление не приобрело столь широкую известность за пределами этой науки, как фрейдизм. Это объясняется влиянием его идей на искусство, литературу, медицину, антропологию и другие отрасли науки, связанные с человеком.

З.Фрейд назвал свое учение психоанализом - по имени метода, разработанного им для диагностики и лечения неврозов.

Впервые Фрейд заговорил о психоанализе в 1896 году, а через год он начал проводить систематические самонаблюдения, которые фиксировал в дневниках до конца жизни. В 1900 году появилась его книга ”Толкование сновидений”, в которой он впервые опубликовал важнейшие положения своей концепции, дополненные в следующей книге “Психопатология обыденной жизни”. Постепенно его идеи приобретали признание. В 1910 году его приглашают читать лекции в Америке, где его теория приобретает особую популярность. Его работы переводятся на многие языки. Вокруг Фрейда постепенно складывается кружок почитателей и последователей. После организации психоаналитического общества в Вене его филиалы открываются во всем мире, психоаналитическое движение ширится. В то же время Фрейд становится все более догматичным в своих взглядах, не терпит ни малейших отклонений от своей концепции, пресекая все попытки самостоятельной разработки и анализа некоторых положений психотерапии или структуры личности, предпринимаемые его учениками. Это приводит к разрыву с Фрейдом самых талантливых его последователей.

О том, что мыслью Фрейда правила общая логика преобразования научного знания о психике, говорит сопоставление пути, следуя которому он пришел к концепции бессознательной психики, с путями творчества других натуралистов. Отвергая альтернативу - либо физиология, либо психология сознания, они открывали особые психодетерминанты, не идентичные ни нейродетерминантам, ни лишенным реального причинного значения феноменам сознания, понятого как замкнутое бестелесное “поле” субъекта. В этом общем прогрессе научного познания психики важная роль наряду с Гельмгольцем, Дарвином, Сеченовым принадлежит Фрейду.

Во введении в научный оборот различных гипотез, моделей и понятий, охватывающих огромную неизведанную область неосознаваемой психической жизни, и состоит заслуга Фрейда. В своих исследованиях Фрейд разработал ряд понятий, запечатлевших реальное своеобразие психики и потому прочно вошедших в арсенал современного научного знания о ней. К ним относятся, в частности, понятия о защитных механизмах, фрустрации, идентификации, вытеснении, фиксации, регрессии, свободных ассоциациях, силе Я и др.

Фрейд выдвинул на первый план жизненные вопросы, которые никогда не переставали волновать людей, - о сложности внутреннего мира человека, об испытываемых им душевных конфликтах, о последствиях неудовлетворенных влечений, о противоречиях между “желаемым” и “должным”. Жизненность и практическая важность этих вопросов выгодно контрастировали с абстрактностью и сухостью академической, “университетской” психологии. Это и обусловило тот огромный резонанс, который получило учение Фрейда как в самой психологии, так и далеко за ее пределами.

Вместе с тем на интерпретацию выдвинутых им проблем, моделей и понятий неизгладимую печать наложила социально-идеологическая атмосфера, в которой он творил.

Взгляды Фрейда можно разделить на три области: метод лечения функциональных психических заболеваний, теория личности и теория общества. При этом стержнем всей системы являются его взгляды на развитие и структуру личности. Фрейд выделял несколько защитных механизмов, главными из которых являются вытеснение, регрессия, рационализация, проекция и сублимация. Наиболее эффективным является механизм, который Фрейд назвал сублимацией. Он помогает направить энергию, связанную с сексуальными или агрессивными стремлениями, в другое русло, реализовать ее, в частности, в художественной деятельности. В принципе Фрейд и считал культуру продуктом сублимации и с этой точки зрения рассматривал произведения искусства, научные открытия. Наиболее успешным этот путь является потому, что на нем происходит полная реализация накопленной энергии, катарсис, или очищение, человека.

Либижозная энергия, которая связана с инстинктом жизни, является также основой развития личности, характера. Фрейд говорил о том, что в процессе жизни человек проходит несколько этапов, отличающихся друг от друга способом фиксации либидо, способом удовлетворения инстинкта жизни. При этом важно, каким именно способом происходит фиксация и нуждается ли при этом человек в посторонних объектах. Исходя из этого Фрейд выделял три больших этапа.

Либидозную энергию Фрейд считал основой развития не только индивида, но и человеческого общества. Он писал, что вождь племени является своего рода отцом рода, к которому мужчины испытывают Эдипов комплекс, стремясь занять его место. Однако с убийством вождя в племя приходят вражда, кровь и междоусобица, и такой негативный опыт приводит к созданию первых законов, тают, которые начинают регулировать социальное поведение человека. Позднее последователи Фрейда создали систему этнопсихологических концепций, которая объясняла особенности психики различных народов способами происхождения основных этапов в развитии либидо.

Важнейшее место в теории Фрейда занимал его метод - психоанализ, для объяснения работы которого и были собственно созданы остальные части его теории. В своей психотерапии Фрейд исходил из того, что врач занимает в глазах пациента место родителя, доминирующее положение которого пациент признает безусловно. При этом устанавливается канал, по которому происходит беспрепятственный обмен энергией между терапевтом и пациентом, то есть появляется трансфер. Благодаря этому терапевт не только проникает в бессознательное своего пациента, но и внушает ему определенные положения, прежде всего свое понимание, свой анализ причин его невротического состояния. Этот анализ происходит на основе символической интерпретации ассоциаций, снов и ошибок пациента, то есть следов его вытесненного влечения. Врач не просто делится с пациентом своими наблюдениями, но и внушает ему свое толкование, которое пациент некритично понимает. Это внушение, по мнению Фрейда, и обеспечивает катарсис: принимая позицию врача, пациент как бы осознает свое бессознательное и освобождается от него. Поскольку основа такого выздоровления связана с внушением, эта терапия была названа директивной - в отличие от той, которая основана на равноправных отношениях пациента и врача.

Хотя не все аспекты теории Фрейда получили научное признание, а многие его положения на сегодняшний день кажутся принадлежащими скорее истории, чем современной психологической науке, невозможно не признать, что его идеи оказали положительное влияние на развитие мировой культуры - не только психологии, но и искусства, медицины, социологии. Фрейд открыл целый мир, который лежит за пределами нашего сознания, и в этом его огромная заслуга перед человечеством.

Ни одно течение в истории психологии не вызывало таких взаимоисключающих суждений и оценок, как фрейдизм. Идеи психоанализа, по свидетельству многих писателей, настолько проникли в “кровь” западной культуры, что многим ее представителям значительно легче мыслить ими, чем игнорировать их. Вместе с тем во многих странах психоанализ подвергается резкой критике.

"Пациенты с психосоматическим функционированием представляют собой крайний вариант пограничного функционирования" (Андре Грин).

Главное отличие дуальной психо-соматической [термин пишется через дефис, подчёркивая тем самым отношение к душе и к телу, как к разделенным между собой] медицины [сочетающей патофизиологию с психоаналитическими концепциями] от монистической психоаналитической психосоматики [при которой человек воспринимается как психосоматическая единица] в том, что интерес последней связан не с заболеванием, а с психическим функционированием заболевшего.

“Психосоматический (ПС) симптом глуп” - заявление Мишеля де М’Юзана подчеркивает отсутствие скрытого, бсз смысла у ПС симптомов, и, следовательно, невозможность применения техники (которую Фройд не случайно предложил для лечения неврозов) "там, где было Оно должно стать Я".

Три пути совладания с возбуждением: психический, поведенческий, соматический (Пьер Марти).

Отличие конверсионных истерических соматических симптомов от других соматизаций (Другие соматизации появляются не в результате неудачного вытеснения агрессивных или сексуальных инцестуозных желаний, а из-за регресса и/или прогрессивной дезорганизации).

Хорошее, активное функционирование (даже патологическое) психаппарата защищает от соматизаций.

Нерегулярное функционирование психаппарата каждого человека. Ни один человек не обладает полностью интегрированным псих. аппаратом. Психаппарат каждого из нас состоит из различных (оператуарных, психотических, травматических) частей с плавающей, нестабильной интеграцией в каждый отрезок времени.

Катрин Пара, Пьер Марти указывают на особенности работы с пациентами с психосоматическим функционированием. К примеру, долго уважается идеализация (о ней не говорим) и не работаем с ней. Они подчеркивают, что такая тактика в работе с другими пациентами была бы неверной и токсической. Идеализация аналитика позволяет таким пациентам (с ПСФ) выдерживать собственный дефицитарный нарциссизм. Мы также не интерпретируем эротический перенос, разве что лишь в особо выраженных случаях.

Фундаментальное правильно формулируется таким пациентам скорее как возможность, а не как императив. Очень важно сохранение нейтральности.

Важно приучить пациентов создавать связи между своими аффектами и мыслями, между своим настоящим и своим прошлым и проектами о будущем. Работа по связыванию находится на первом плане, она самая важная в работе с такими пациентами. Задача аналитика состоит в том, чтобы пациент заинтересовался собственным психическим функционированием, обогащая и расширяя свое предсознательное.

Техника работы с пациентами с ПСФ нацелена на бережное отношение и сохранение соматического симптома (который является объектом для пациентов с ПСФ), она основана на работе по связыванию. Интерпретативная техника в психосоматике неэффективна и вредна. При интерпретации происходит деконструкция невротической части пациента (К. Болас, Ж. Швек) и тогда на передний план выходит травматическая часть. И вместо мышления (психический путь) она включит навязчивое повторение (поведенческий путь).

Сырые сновидения не интерпретируются. Идеализация, эротический перенос не интерпретируются. Латеральные переносы не интерпретируются (как в работе с невротиками) как сопротивление анализу.

Психе и сома – сообщающиеся сосуды (Жак Андре). Чем здоровее и активнее психе, тем защищеннее тело.

Восприятие (работа всех органов чувств, система восприятие-сознание) и репрезентация (работа психического аппарата, предсознание).

Соматизация – примитивный, доречевой способ выражения и коммуникации (Джойс МакДугалл), «когда пока еще разделенные между собой психе-сома вынуждены взывать к другому через анорексию, мерицизм, колит, колику, экзему, астму…”

Прелюдия (К. Смаджа) соматизации. Феномен стирания психической продукции. Понятие негативной [снижение (пример: пониженное настроение, замедленные речь, движения - депрессивная триада), вплоть до полного стирания функции - абулия, апатия] и позитивной [повышение функций (пример - маниакальная триада: повышенное настроение, ускоренные речь/мышление, движения) вплоть до появления нео-продукции в виде галлюцинаций, бреда] психосимптоматики.

Путь соматизаций.

Психосоматическое функционирование (ПСФ) и его особенности: обилие негативной симптоматики и практически полное отсутствие позитивной, низкая онирическая, фантазматическая, символизирующая активность, преобладание репрессии/подавления (М. Фэн: "подавление - вытеснение для бедных"), неспособность к гореванию (в личной истории таких пациентов обнаруживаются как старые неоплаканные потери (как объектные, так и нарциссические), так и непрогореванные новые (следует обратить внимание на важность нарциссических потерь для таких больных), отсутствие невротических механизмов защиты, вытеснения, неспособность к галлюцинаторному исполнению желания, к грёзам и мечтам. Шаблонная речь, лишенная аффективной окраски.

Фаллический нарциссизм. Гиперактивность без повышенного настроения, без ускоренной речи и мышления.

Дефицитарность первичного нарциссизма (из-за нехватки материнских инвестиций, оператуарная, горюющая или многодетная мать), раннее развитие Я, "императив конформности" (М. Фэн) вплоть до полного стирания индивидуальных отличий, сверхадаптация - "нормопатия" (Джойс МакДугалл), полное отсутствие вычурности, театральности, индивидуальности, правильность, конформность "греху здесь места нет" (К. Смаджа).

Оператуарное мышление (ОМ): интерес к настоящему, цепляние за реальность, перцепцию (перцепция вместо репрезентации), речь, дублирующая поведение, преобладание фактуального, аффективная скудность, слабая ментализация (способность к ассоциативному мышлению, символизации, к формированию репрезентаций) вплоть до дементализации (деградация репрезентаций до исходных восприятий, из которых были созданы, неспособность к формированию репрезентаций, к ассоциативному мышлению).

Эссенциальная депрессия, или БЕЗобъектная, точнее, ДОобъектная депрессия. [В личной истории пациентов обнаруживаются] анаклитическая депрессия Р. Шпица, "комплекс мертвой матери (физически присутствующая, но эмоционально отсутствующая мать, внезапно погрузившаяся в горе из-за смерти близкого человека, выкидыша) А. Грина.

[Доброкачественный, транзиторный] соматический регресс приводит к легким заболеваниям, исчезающим и без лечения и [злокачественная, нередко со смертельным исходом] прогрессивная дезорганизация, начинающаяся с дезорганизацией психики, затем и сомы, приводит к появлению тяжелых заболеваний, плохо поддающихся лечению, нередко со стремительным летальным исходом в кратчайшие сроки. Причина кроется в развязывании влечений.

Сниженная циркуляция между психическими инстанциями первой топики (между сз, псз и бсз): «Бессознательное принимает, но не выдаёт» (П. Марти). Наличие малодинамичного бсз и квази парализованного псз (новые репрезентации не появляются, а старые не могут объединяться из-за либидинальной утечки. В норме либидо является той энергией, благодаря которой перемещаются репрезентации внутри псз).

Психосоматический парадокс (К. Смаджа). Пациенты, узнавшие о неизлечимом заболевании парадоксальным образом испытывают нарциссический подъём. Частично это объясняется наличием морального мазохизма с характерным для него бсз-ным чувством вины, требующего наказания и поддержания определенного уровня страдания. Чаще всего - наличием эссенциальный депрессии (ЭД). Примечательно, что ЭД, которую пациенты почти не чувствуют, но говорят: “всё хор, но нет сил”, “ничего не произошло, всё норм, но я ничего не могу делать”, “настроение хор, планов громадьё, желание есть, а сил нет”, [ЭД] после появления заболевания исчезает (следует отметить, что ненадолго). Пациенты чувствуют себя в целом гораздо лучше, сил больше.

Болезнь как объект для реорганизации. Б-нь является объектом, вокруг которого пациенты реорганизуются. Медперсонал выполняет "материнскую функцию" (П. Марти) и даёт нарциссическую подпитку пациенту.

Вторичная истеризация (К. Смаджа, Ж. Швек), найденный или навязанный [аналитиком пациенту] "смысл" соматизации?

Лора Фусу (Lora Fusu)

Доктор Жерар Швек (Gérard Szwec) - психиатр, тренинг-аналитик IPA, титулярный член SPP, президент IPSO (Парижского института психосоматики), медицинский директор психосоматического детского и подросткого центра им. Леона Крейслера, соучредитель и директор Французского журнала психосоматики. Яркий представитель французской психоаналитической школы.

Клод Смаджа (Claude Smadja) - врач-психиатр, доктор медицины, психоаналитик, тренинг-аналитик, титулярный член Парижского психоаналитического общества, член Международной Психоаналитической Ассоциации, главный врач Института психосоматики в Париже, председатель Международной ассоциации психосоматики им. Пьера Марти, основатель и бывший главный редактор газеты «Ревю франсез де психосоматик», лауреат премии Мориса Буве.